The most holy of any clustered heresy ever existed since previous end of life period, ever, period
вторник, 15 января 2013
sweetest warp thing
Как все успеть ничего не делая? Как довести до конца отвлекаясь на более важные пустяки? Как научиться регулярному добросовестному ответственному труду? Прирожденные характеристики неизменимы, вялость проперфорирована в генотипе, рефлексия подавляет любые понедельничные начинания новой улучшенной/дополненной/расширенной жизни. Концентрация, нам нужна концентрация! Фокусируем линзы увеличительного стекла: гори все синевой, так-так-так, что бы такое начать заново?
четверг, 13 декабря 2012
sweetest warp thing
Какая прееелесть если учитывать угол обзора, как замечааательно если исключить отсутствие, собственно говоря, присутствия, просто нет слов как перспективно - но не осталось ни единого устремления, которое можно было бы предъявить навскидку первому вопиющему встречному. Ни грандиозности, ни эпохальности, ни монументальности. В одном месте урезается, в противоположном должно вместе с тем пришиваться, причем незамедлительно и нитками того же цвета, я считаю, откладывать буквально подзапретно! Надо срочно повыплевывать всякое. И надо взять за правило делать это дважды.
пятница, 27 июля 2012
sweetest warp thing
Чумной доктор идет по ливневой канализации по колено в густом потоке отвратительного полужидкого желатина. Он отмечает показания датчиков и прикидывает сколько протянут очистительные фильтры под предельно допустимой нагрузкой. Выходит никак не больше часа. Надо уложиться в этот срок. НЕВОЗМОЖНО, НЕМЫСЛИМО, АБСОЛЮТНО НЕВЫПОЛНИМО. Он продолжает движение вперед, шаг за шагом. Надо подавить панические мысли, игнорировать неконструктивные предположения. Просто выполнить задачу, во что бы то ни стало.
Туннель завален мусором и разлагающимися телами. Первое время доктор останавливался у каждого трупа, чтобы собрать данные о расположении зубов для последующей идентификации, но был вынужден отказаться от этой стандартной процедуры. Связь с удаленным сервером становилась все менее стабильна, пока наконец не была потеряна окончательно. Локальное хранение избыточных массивов информации стало бы нецелесообразно после дюжины тел, а ведь здесь их неизмеримо больше. Они плавают у поверхности и смотрят, полные скорби, проваленных надежд, незавершенные. И пронзительно нашептывают: ЭТО ГЛУПОСТЬ, ЭТО САМОУБИЙСТВО… ТЫ НИКОГДА НЕ ВЕРНЕШЬСЯ НА ПОВЕРХНОСТЬ, ТЫ БУДЕШЬ ГНИТЬ С НАМИ, ПОКА МЫ НЕ РАСТВОРИМСЯ, НЕ РАСПОЛЗЕМСЯ НА ОТДЕЛЬНЫЕ РАЗМЯГШИЕ КОСТОЧКИ... А ЗАТЕМ ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ЗДЕСЬ ОДИН, НАВСЕГДА, НА ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ ПРОМОЗГЛОЙ СЫРОСТИ… БЕГИ, БЕГИ ПРОЧЬ ОТСЮДА, ПОКА НЕ ПОЗДНО, БЕГИ, БЕГИ…
Доктор улыбается вместе со своей бронзовой птичьей маской и идет дальше, хладнокровно отслеживая на наручном хронометре время, оставшееся до отказа системы фильтрации.
Туннель завален мусором и разлагающимися телами. Первое время доктор останавливался у каждого трупа, чтобы собрать данные о расположении зубов для последующей идентификации, но был вынужден отказаться от этой стандартной процедуры. Связь с удаленным сервером становилась все менее стабильна, пока наконец не была потеряна окончательно. Локальное хранение избыточных массивов информации стало бы нецелесообразно после дюжины тел, а ведь здесь их неизмеримо больше. Они плавают у поверхности и смотрят, полные скорби, проваленных надежд, незавершенные. И пронзительно нашептывают: ЭТО ГЛУПОСТЬ, ЭТО САМОУБИЙСТВО… ТЫ НИКОГДА НЕ ВЕРНЕШЬСЯ НА ПОВЕРХНОСТЬ, ТЫ БУДЕШЬ ГНИТЬ С НАМИ, ПОКА МЫ НЕ РАСТВОРИМСЯ, НЕ РАСПОЛЗЕМСЯ НА ОТДЕЛЬНЫЕ РАЗМЯГШИЕ КОСТОЧКИ... А ЗАТЕМ ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ЗДЕСЬ ОДИН, НАВСЕГДА, НА ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ ПРОМОЗГЛОЙ СЫРОСТИ… БЕГИ, БЕГИ ПРОЧЬ ОТСЮДА, ПОКА НЕ ПОЗДНО, БЕГИ, БЕГИ…
Доктор улыбается вместе со своей бронзовой птичьей маской и идет дальше, хладнокровно отслеживая на наручном хронометре время, оставшееся до отказа системы фильтрации.
вторник, 17 июля 2012
sweetest warp thing
Мэр хмурится и равномерно накручивает витой провод телефонного аппарата на ладонь. В торжественном полумраке рабочего кабинета он сидит, вжавшись двухметровым телом в резной дубовый трон, и слушает доклад, придерживая двумя пальцами тяжелую изысканную трубку, инкрустированную костяными пластинами. Наконец, он обрывает соединение и около минуты сидит неподвижно, прикрыв глаза. Затем, вздыхает и поднимается, решение принято. Он снимает и отбрасывает черный классический галстук, расправляет плечи и потягивается, из-за чего шитая специально под его огромную фигуру белая рубашка натягивается и угрожающе трещит.
Он проходит по идеально геометричным паркетным доскам к выходу из кабинета. Закрывает дверь на широкую серебряную цепь, разворачивается и направляется к монолитным книжным стеллажам. Здесь мэр опускает до упора неприметный рычаг, выполненный в виде невинного пузатого ангелочка. Часть стены плавно соскальзывает в сторону, открывая проход в загадочные глубины верхних этажей муниципального небоскреба. На ощупь он продвигается вперед, все дальше удаляясь от внешнего мира, растворяясь в прохладной тишине среди многолетней пыли и паутины, что с каждым проделанным шагом становится все более неотвратимо. Дорога ведет через теплые воздушные потоки, иногда приходится пробираться между скоплениями забытых проводов и перешагивать трубы. Тихий голос начинает звучать в голове мэра, каждое отдельное слово расплывается, четко выделяется только общее значение, безмятежная мелодия тотального милосердия просачивается откуда-то из недалекого и крайне мощного источника.
За очередным поворотом туннель резко обрывается тупиком, мэр подходит к стене и упирается из-за всех сил. Какое-то время ничего не происходит, но затем округлая бетонная плита с металлическим скрипом поддается и смещается вперед. Мэр переводит дыхание и выходит на крышу небоскреба.
~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~
Благодатный патриарх висит нагишом на золотом кресте в белоснежном потоке прожекторного света. Бледная кожа покрыта коркой высохшей крови, кисти рук и ступни привинчены к основанию крупными болтами. Спутанная грива контрастно черных волос прикрывает опущенное лицо. Плотное тело провисает под собственной тяжестью, отрицая безграничную власть плотских страданий. Он внимательно наблюдает за входящим, продолжая вести свою громогласную, но при этом совершенно беззвучную песню.
Мэр подходит ближе, огибая громадные прожекторы, вмонтированные в подножие креста. Их блуждающие лучи прямыми длинными линиями расчленяют тени и выжигают борозды в закатном небосводе. На расстоянии метра он опускается на колени, крестится и подпевает вслух, старательно подхватывая интонации. Мелодия патриарха формируется в слова, при этом ни на мгновение не прерывая своей плавной последовательности:
"НАСТУПАЮТ СКОРБНЫЕ ВРЕМЕНА".
- Лишь только потому смею тревожить вас. Городу предстоит сражаться изо всех сил, чтобы побороть распространение чумы.
"ЗНАМЕНИЯ ОЧЕВИДНЫ", - патриарх отворачивается от мэра и смотрит на город под своими ногами. Затем продолжает говорить. "БОЛЕЗНЬ РАЗЛИВАЕТСЯ НЕЛЬЗЯ МЕДЛИТЬ МЫ ПЕРЕДАДИМ ОРУЖИЕ ТЕБЕ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ СЛУГА".
- Я готов принести любые жертвы.
"ДА ЭТО НЕОБХОДИМО"
- Особенный специалист сообщает об ужасных статистических данных, последствия могут быть невосполнимы. Желаете ли вы слышать подробности?
"НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ ЦИФРЫ ИНТЕРЕСНЫЙ ЧЕЛОВЕК ГОВОРИ"
- Чумного доктора характеризуют поистине выдающиеся достижения, блестящие рекомендации от самых влиятельных домов Европы. У него собственная методика работы и экзотическое оснащение.
"ЧЕЛОВЕК КЛЕЙМЕН СТИГМОЙ БЕЗБОЖНИКА ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ ТЫ ДОЛЖЕН УНИЧТОЖИТЬ ЧЕЛОВЕКА"
- Понятно.
"ПРИКОСНИСЬ ОТВЕДАЙ ОСВЯТИСЬ"
Мэр поднимается с колен и подходит ближе к золотому кресту. Он запускает руку в открытую рану на груди патриарха, зачерпывает и жадно слизывает с ладони сияющую в свете прожекторов кровь.
- Все будет исполнено согласно вашей воле, мой повелитель. Я все сделаю.
Он проходит по идеально геометричным паркетным доскам к выходу из кабинета. Закрывает дверь на широкую серебряную цепь, разворачивается и направляется к монолитным книжным стеллажам. Здесь мэр опускает до упора неприметный рычаг, выполненный в виде невинного пузатого ангелочка. Часть стены плавно соскальзывает в сторону, открывая проход в загадочные глубины верхних этажей муниципального небоскреба. На ощупь он продвигается вперед, все дальше удаляясь от внешнего мира, растворяясь в прохладной тишине среди многолетней пыли и паутины, что с каждым проделанным шагом становится все более неотвратимо. Дорога ведет через теплые воздушные потоки, иногда приходится пробираться между скоплениями забытых проводов и перешагивать трубы. Тихий голос начинает звучать в голове мэра, каждое отдельное слово расплывается, четко выделяется только общее значение, безмятежная мелодия тотального милосердия просачивается откуда-то из недалекого и крайне мощного источника.
За очередным поворотом туннель резко обрывается тупиком, мэр подходит к стене и упирается из-за всех сил. Какое-то время ничего не происходит, но затем округлая бетонная плита с металлическим скрипом поддается и смещается вперед. Мэр переводит дыхание и выходит на крышу небоскреба.
~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~ * ~
Благодатный патриарх висит нагишом на золотом кресте в белоснежном потоке прожекторного света. Бледная кожа покрыта коркой высохшей крови, кисти рук и ступни привинчены к основанию крупными болтами. Спутанная грива контрастно черных волос прикрывает опущенное лицо. Плотное тело провисает под собственной тяжестью, отрицая безграничную власть плотских страданий. Он внимательно наблюдает за входящим, продолжая вести свою громогласную, но при этом совершенно беззвучную песню.
Мэр подходит ближе, огибая громадные прожекторы, вмонтированные в подножие креста. Их блуждающие лучи прямыми длинными линиями расчленяют тени и выжигают борозды в закатном небосводе. На расстоянии метра он опускается на колени, крестится и подпевает вслух, старательно подхватывая интонации. Мелодия патриарха формируется в слова, при этом ни на мгновение не прерывая своей плавной последовательности:
"НАСТУПАЮТ СКОРБНЫЕ ВРЕМЕНА".
- Лишь только потому смею тревожить вас. Городу предстоит сражаться изо всех сил, чтобы побороть распространение чумы.
"ЗНАМЕНИЯ ОЧЕВИДНЫ", - патриарх отворачивается от мэра и смотрит на город под своими ногами. Затем продолжает говорить. "БОЛЕЗНЬ РАЗЛИВАЕТСЯ НЕЛЬЗЯ МЕДЛИТЬ МЫ ПЕРЕДАДИМ ОРУЖИЕ ТЕБЕ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ СЛУГА".
- Я готов принести любые жертвы.
"ДА ЭТО НЕОБХОДИМО"
- Особенный специалист сообщает об ужасных статистических данных, последствия могут быть невосполнимы. Желаете ли вы слышать подробности?
"НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ ЦИФРЫ ИНТЕРЕСНЫЙ ЧЕЛОВЕК ГОВОРИ"
- Чумного доктора характеризуют поистине выдающиеся достижения, блестящие рекомендации от самых влиятельных домов Европы. У него собственная методика работы и экзотическое оснащение.
"ЧЕЛОВЕК КЛЕЙМЕН СТИГМОЙ БЕЗБОЖНИКА ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ ТЫ ДОЛЖЕН УНИЧТОЖИТЬ ЧЕЛОВЕКА"
- Понятно.
"ПРИКОСНИСЬ ОТВЕДАЙ ОСВЯТИСЬ"
Мэр поднимается с колен и подходит ближе к золотому кресту. Он запускает руку в открытую рану на груди патриарха, зачерпывает и жадно слизывает с ладони сияющую в свете прожекторов кровь.
- Все будет исполнено согласно вашей воле, мой повелитель. Я все сделаю.
понедельник, 25 июня 2012
sweetest warp thing
Еще буквально от одного до пяти образцов исключительной вдохновенности, и вы, мои ненаглядные, но терпеливые читатели, сможете отведать немножно свежевыблеванного мною творчества. Осталось буквально чуть-чуть, имейте же совесть, бесполезно упрашивать, слезы не помогут подтопить мою бетонную натуру. Сказано: "Нет!", значит однозначно "нуяфииигевознааает". Ожидание будет вознаграждено сполна, вера неизбежно идет под руку со справедливостью.
среда, 06 июня 2012
sweetest warp thing
sweetest warp thing
Я думаю, дожди города по умолчанию недостаточно мокры, чтобы размочить кости в бескорыстную жижу, град в летний период преимущественно неубедителен и мелочен. Когда здесь тает снег кверху брюхом всплывают гроздья асфальта, ежегодно. Надо отбросить лишнее, выкарабкаться из черновиков и опубликовать завещание, ведь это наиболее опасный год - откладывать некуда.
Я думаю, и это хорошо.Я боюсь, и это плохо.
Я думаю, и это хорошо.
четверг, 24 мая 2012
sweetest warp thing
Закрытая запись, не предназначенная именно для тебя!1
среда, 23 мая 2012
sweetest warp thing
Доктор наблюдает за пациентом через рубиновые стекла округлых глазниц. Несмотря на то, что на бронзовой птичьей маске запечатлена легкая одобрительная улыбка, человек, зафиксированный на широком столе, явно нервничает, старается говорить внятно, но от этого только сильнее торопится и все более запутывается. Последовательности теряются, слова накатываются друг на друга, предложения рассыпаются.
Бронзовой клюв врачевателя любезно кивает, помогая задать ритмический размер надрывному монологу. «Прошу тебя, дорогой мой, выскажи что накопилось. Освободи поток, выплесни корыто эмоций», - беззвучно поддерживает он мужчину.
В ответ поступает окончательно лишенный логической связности набор фраз. Человек выворачивается в судорогах, словно танцует, не замечая крепких, пропитанных воском веревок на руках и ногах. Речь вырождается в животное рычание. Набухшие наросты на перекрученном теле пациента извергаются, мутная патока заливает обеденный стол.
Доктор удрученно поводит клювом маски. Затем он покидает кухонную залу и следует по коридору, иногда отбрасывая тростью обнаглевших крыс, выбравшихся из покрытых сумраком комнат, заваленных смрадными телами неподвижных обитателей. Оказавшись на лифтовой площадке, он пересекает пролет и спускается по бетонным ступеням лестницы. Пятью этажами ниже, в расчищенной прихожей, он трижды отрывисто стучит кулаком в кожаной перчатке в закрытую снаружи тяжелую входную дверь. Незамедлительно следует реакция:
- Да, господин Клюв, одну считанную мунуту. Живо открываем.
Скрипит, отворяясь, дверь. Доктор выходит на улицу, прикрывая стеклянные глазницы от обжигающего солнца. При ярком свете заметно, что его окутывают струйки белоснежного дыма, выбивающиеся из нескольких десятков завернутых за спину и перехваченных нейлоновыми стяжками резиновых шлангов, отходящих от птичьей маски. Он громко втягивает респиратором воздух и интенсивно продувает застоявшиеся миазмы. Когда он говорит, звукогенератор усиливает модуляции его глубокого голоса.
- Передайте почтенному мэру, что его худшие опасения только что подтвердились. В муниципальные владения наведалась собственной персоной матушка Эпидемия. В течение суток ему надлежит подписать мой публичный контракт, я же намерен приступить к делу незамедлительно. Благодаря описанию последнего очевидца, я имею представление, где следует искать причину заразы, - чумной доктор прерывает речь и указывает на канализационный люк в десяти метрах. Полукругом стоят шестеро полицейских, они завернуты в черные изоляционные мундиры. Все вежливо кивают, а офицер говорит:
- Разумеется, господин Клюв, прямо сейчас господин мэр ожидает возле телефонного аппарата вашего суждения об инциденте.
- Замечательно. Вся территория карантина должна быть зачищена. Лишь только я спущусь, поджигайте.
Бронзовой клюв врачевателя любезно кивает, помогая задать ритмический размер надрывному монологу. «Прошу тебя, дорогой мой, выскажи что накопилось. Освободи поток, выплесни корыто эмоций», - беззвучно поддерживает он мужчину.
В ответ поступает окончательно лишенный логической связности набор фраз. Человек выворачивается в судорогах, словно танцует, не замечая крепких, пропитанных воском веревок на руках и ногах. Речь вырождается в животное рычание. Набухшие наросты на перекрученном теле пациента извергаются, мутная патока заливает обеденный стол.
Доктор удрученно поводит клювом маски. Затем он покидает кухонную залу и следует по коридору, иногда отбрасывая тростью обнаглевших крыс, выбравшихся из покрытых сумраком комнат, заваленных смрадными телами неподвижных обитателей. Оказавшись на лифтовой площадке, он пересекает пролет и спускается по бетонным ступеням лестницы. Пятью этажами ниже, в расчищенной прихожей, он трижды отрывисто стучит кулаком в кожаной перчатке в закрытую снаружи тяжелую входную дверь. Незамедлительно следует реакция:
- Да, господин Клюв, одну считанную мунуту. Живо открываем.
Скрипит, отворяясь, дверь. Доктор выходит на улицу, прикрывая стеклянные глазницы от обжигающего солнца. При ярком свете заметно, что его окутывают струйки белоснежного дыма, выбивающиеся из нескольких десятков завернутых за спину и перехваченных нейлоновыми стяжками резиновых шлангов, отходящих от птичьей маски. Он громко втягивает респиратором воздух и интенсивно продувает застоявшиеся миазмы. Когда он говорит, звукогенератор усиливает модуляции его глубокого голоса.
- Передайте почтенному мэру, что его худшие опасения только что подтвердились. В муниципальные владения наведалась собственной персоной матушка Эпидемия. В течение суток ему надлежит подписать мой публичный контракт, я же намерен приступить к делу незамедлительно. Благодаря описанию последнего очевидца, я имею представление, где следует искать причину заразы, - чумной доктор прерывает речь и указывает на канализационный люк в десяти метрах. Полукругом стоят шестеро полицейских, они завернуты в черные изоляционные мундиры. Все вежливо кивают, а офицер говорит:
- Разумеется, господин Клюв, прямо сейчас господин мэр ожидает возле телефонного аппарата вашего суждения об инциденте.
- Замечательно. Вся территория карантина должна быть зачищена. Лишь только я спущусь, поджигайте.
вторник, 22 мая 2012
sweetest warp thing
Разумеется, все было не совсем так. Соответствовало, но не вполне. Отдаленно напоминало. То был не более, чем очередной сюжет, выражаясь правдиво, подсмотренный мальчиком внутри черно-белого телевизора. Кто-то другой лопнул от горы поглощенного поп-корна. Обошлось, на этот раз. Чистая монета везения.
Впрочем, он несколько испугался, когда увидел в комнате ошметки плоти, и расходящиеся прочь удивительно яркие красные полосы. Еще самую чуточку, и вместо кого-то другого досталось бы ему самому. Но мальчик быстро успокоился. Не с ним, значит с кем-то другим, что уж тут поделать. Все почти хорошо. Можно праздновать победу: вытащить перепутанные кишки из широкой дыры в грудине, переложить посимпатичнее, укомплектовать обратно, завязать бантиком. Теперь полный, очень полный порядок!
Впрочем, он несколько испугался, когда увидел в комнате ошметки плоти, и расходящиеся прочь удивительно яркие красные полосы. Еще самую чуточку, и вместо кого-то другого досталось бы ему самому. Но мальчик быстро успокоился. Не с ним, значит с кем-то другим, что уж тут поделать. Все почти хорошо. Можно праздновать победу: вытащить перепутанные кишки из широкой дыры в грудине, переложить посимпатичнее, укомплектовать обратно, завязать бантиком. Теперь полный, очень полный порядок!
понедельник, 21 мая 2012
sweetest warp thing
В далеком волшебном королевстве жил мальчик. Он жил в высокой башне из кирпича и пластика с соломенной крышей. Чаще всего он проводил дни перед черно-белым телевизором, устроившись в кресле под колючим пледом, собственно говоря, поэтому он слабо представлял, что на самом деле происходит за пределами его башни. Он наблюдал как падают с небес полные визжащих людей дирижабли, взрываются сотканные из облаков королевские замки вместе с принцами и принцессами, гигансткие паровые роботы ругаются и отвешивают друг другу пощечины посреди разрушенных в пыль небоскребов. Это было довольно интригующее и вместе с тем жуткое зрелище. Черно-белый телевизор, пожалуй, передавал далеко не все оттенки цвета в силу своего технологического несовершенства, но зато эмоции и атмосферу происходящего было замечательно видно за толстой водянистой линзой кинескопа. Мальчик проводил многие часы с неизменным ведерышком поп-корна, отправляя горсть за горстью в рот, даже на замечая этого. Часы сливались в дни, а дни в недели и месяца. Он столько жрал, что даже не заметил как стал жирным, безобразным и сдох. Потому что когда жрешь, нельзя забывать срать. Такова жизнь. Есть вещи, о которых надо помнить. Есть вещи, о которых надо думать.
sweetest warp thing
Довольно слов, отныне только дела. Давайте, мои достопочтенные, свои ладошки, держитесь крепче. Преступим твердым шагом зыбкий дверной косяк реальности и аккуратненько заглянем за занавеску вселенской материи. Готовы? Итак.
sweetest warp thing
Я, пожалуй, возьмусь рассказать одну историю. Возьмусь обязательно, да, непременно. Это решено, это почти неизбежный факт, можете быть уверены, мои уважаемые. Совершенно определенно, будет одна история, как минимум одна целая история: в истории будет начало и конец, первая буква и последняя. Однозначно. Что ни говори, это будет полноценная жизненная история. Да, думаю, я возьмусь ее рассказать.